Культура Древнего Китая

Общая характеристика

Древнейшие памятники китайской литературы – это «Книга песен» и «Книга перемен» (I тыс. до н.э.). Китайцы научились изготовлять бумагу, составили карту звездного неба, производили фарфор, шелк; типичным для архитектуры была пагода, а знаковым – сооружение Великой китайской стены. Театральное искусство с музыкальным сопровождением, танцем, пением, акробатикой имело своим истоком действия, связанные с культом предков, календарными праздниками и поклонением богам. Театр кукол, служивший для увеселения божеств и душ предков, и театр теней, возникший в первые века нашей эры, разыгрывали легенды о мифических героях, популярные исторические сказания.

Начало формирования великой культуры древности, возникшей в равнинной части севера Китая, прежде всего в долине реки Хуанхэ, можно отнести по крайней мере к третьему тысячелетию до нашей эры. Культура Древнего Китая продолжает оставаться фундаментом современной культуры этого мирового региона. Длительная устойчивость культурных традиций объясняется изначальной отгороженностью, как внешней, так и внутренней, от остального мира. Это и Великая китайская стена, опоясывающая границы Поднебесной, и психологическая отстраненность и относительная закрытость от всего чуждого и внешнего. Психологической самодостаточностью и щепетильной охранительностью всего, что исконно принадлежит своей культурной общности можно, собственно, объяснить существование этого памятника материальной культуры, ставшего одним из символов данного типа культуры. Уникальная цивилизация, построенная на основе родственного, не отстраненного отношения человека и природы, человека и общества, свойственного вообще первобытным сообществам, закрепила это отношение в незыблемый внутренний закон и пронесла сквозь тысячелетия почти без утрат. Самая важная черта традиционной китайской культуры – это установка на органическую связь человека и природного мира.

Китайская философия, наука и религия, служащие одним охранительным целям, даже не предполагают изменение естественного порядка вещей в природе, вмешательство в незыблемый уклад жизни, соизмеримый в разных своих составляющих, государственной, семейной, «поднебесной», с силой и волей Неба. Китайская практическая наука (например, гидротехнические работы или психотехника) не «вымучивает» природу, не навязывает ей в поставленном эксперименте своей воли, не манипулирует ее возможностями, выстраивая и моделируя умышленные и несоразмерные цели, подобно западной «механистической» науке. Китайскую науку часто называют «организмической», поскольку она «слышит», предуготавливает, становится созвучной естественному ходу вещей, принадлежа голосу и являясь частью единого космического целого.

Итак, самая важная черта традиционной китайской культуры – это установка на органическую связь человека и природного мира. Для китайца цикл мирового времени совпадал с круговоротом времен года, с вечным циклом оживания и умирания природы. И здесь Новый год знаменовал для них полное и всеобщее возрождение мира. В новогодних празднествах отражались все стороны культуры и быта китайцев – от религиозных верований и семейного уклада до хозяйственной деятельности и эстетических вкусов. В них оживали хранящиеся в глубинах бессознательного мифологические представления и культы, наполнялись «обновленным» смыслом, обнажались и становились значимыми ускользающие в будничном потоке уходящего года фундаментальные жизненные ценности социальной организации китайцев. Это было время концентрации общезначимых символов, когда китайцы были окружены и наполнены исконными художественными формами, поддерживающими, формирующими и воспитывающими чувство культурной общности и духовного единства. В подтверждение этой мысли говорит тот факт, что китайцы, перешедшие в ислам, принявшие другую систему ценностей, отказывались считать себя китайцами на том основании, что они не празднуют традиционный китайский Новый год и не едят свинины.

Новый год встречали на исходе зимнего периода, в преддверии весны, накануне весеннего сева. Нетрудно понять, почему в земледельческой стране празднованию Нового года придавалось такое значение, ведь он возвещал о скором пробуждении жизненных сил природы и вместе с тем прилив творческих созидательных сил самого человека.
Религиозной основой новогодних торжеств являлась магия плодородия, призванная обеспечить победу животворящей энергии весны над смертоносным холодом.

Жители Среднекитайской равнины были прежде всего земледельцами, выращивали просо, пшеницу, рис. Они научились получать нить из кокона тутового шелкопряда и изготовлять из нее прочные шелковые ткани. В начале ΙI тыс. до н.э. в Китае был открыт секрет изготовления бронзы, изобретен собственный календарь, не имеющий себе равных в Восточной Азии. В своей основе это был лунный календарь: начало каждого месяца совпадало в нем с новолунием, но он учитывал и движение солнца, определяющее смену времен года, а, следовательно, годовой цикл земледельческих работ. Таким образом, календарь сводил в единый ритм движение светил, годовой круговорот природы и хозяйственную деятельность человека, т.е. выразил в органическом соответствии влияния друг на друга трех главных сил: Неба, Земли и Человека. История китайских изобретений говорит и о высокой технической культуре: фарфор, бумага, компас, порох, который применялся исключительно для фейерверков, были изобретены именно в Китае.

Для китайского типа культуры характерно графическое восприятие мира. Каллиграфия и живопись настолько связаны друг с другом, что невозможно усмотреть между ними сколько-нибудь существенное различие. Иероглифы представляют из себя символы, которые воспринимаются как художественные образы, вызывающие комплекс ассоциаций. Это не абстрактные слова, подобно нашему фонетическому письму, которые можно воспринимать независимо от предмета, экстраполируя смысл, а конкретные визуальные картинки, выстраивающиеся в ассоциативный ряд: один и тот же иероглиф («аромат») может означать весну, растительность, травы, юность, высокую степень духа. Иероглифическое письмо воспринимается иным полушарием мозга, чем фонетическое. Изобретение письменности можно отнести ко II тыс. до н.э. С начала I тыс. до н.э. китайцы стали использовать для письма бамбуковые пластинки шириной примерено 1 см и длиной 30 см, на каждой помещалось по 30–60 иероглифов, расположенных сверху вниз вертикально. Пластинки с текстом клались последовательно справа налево и соединялись шнурком. Группа из 20–30 таких «листов» составляла книгу. Позднее в качестве материала для письма получил широкое применение шелк. Прямоугольный кусок шелка расчерчивался вертикальными линиями, имитирующими прежде используемые соединенные пластинки. На шелке писали по старому правилу: сверху вниз и справа налево.

Другая важная черта китайской культуры – это гилозоизм, термин, означающий отношение ко всем явлениям природы, как к живым существам, одушевление, оживотворение природы. Китаец поклоняется ей и не мыслит своей жизни вне этой живой связи. Отсюда чувство глубокого единства и родства с окружающим миром, бережное отношение к многовековым традициям. Гилозоизм сочетается со своеобразным рационализмом: видеть в миниатюре целое, а в детали – мироздание возможно, имея особый тип ментальности (тогда цветок сливы становится символом мироздания).

Принцип невмешательства в естественный ход событий выражает китайскую рассудительность и церемониальность как ритуализацию общественного поведения. Человек стремится не к подчинению природы, а к укоренению в ней, к жизни в соответствии с природой и в природе. Китайские церемонии – это способ существования в ее ритмах. Можно с полным основанием заключить, что человек вписан в природное целое настолько, насколько эта природная целокупность вписана в человека, необходимо только это услышать внутренним слухом. Для китайской ментальности это есть замкнутый круг, в попытке разорвать который нет никакого смысла и, более того, своеволие и гордость нарушают этот принцип недеяния, ведь «все существующее безотказно исполняет предназначенное» («Дао дэ дзин»), и жить согласно Дао есть путь и доблесть, а значит, жить в круговороте вещей, сосредоточившись на своем внутреннем, есть высшее предназначение не только мудреца.

Мифологические представления и образ жизни

Древние китайские мыслители представляли себе Вселенную так. Над всем господствует безграничное круглое небо, внизу простирается земля квадратной формы, а в центре нее – Срединное государство, цивилизованный мир древних китайцев, который назывался еще Поднебесной страной. Здесь сравнительно мягкий климат, плодородные почвы, разнообразный рельеф.

Вся территория за пределами Срединного государства считалась населенной варварами. Они различались лишь по странам света: «восточные варвары», «западные варвары» и т.д. На варварском севере были безводные степи, где зимой не было спасения от лютой стужи, на западе – раскаленные пустыни и бескрайние горы, на юге болота и непроходимые леса, где обитали хищные звери и ядовитые гады, на востоке раскинулся безбрежный великий океан, кишащий морскими чудищами. Чтобы отличить себя от варваров, китаец должен был носить халат такой длины, чтобы он не касался земли, и не такой короткий, чтобы были видны ноги, халат должен был быть запахнутым направо. Другим отличительным признаком являлся обычай собирать волосы в пучок и закалывать их шпилькой. Ходить же с распущенными волосами и без шапки, сидеть, вытянув ноги, а также не пользоваться палочками за едой, считалось дикостью.

По древнекитайским воззрениям, мир вначале представлял собой хаос, состоявший из мельчайших частиц – ци. Эти частицы существовали в беспорядочном, разреженном состоянии, в виде бесформенного тумана. В дальнейшем произошел процесс «размежевания» ци: легкие, светлые частицы поднялись вверх, а тяжелые, темные упали вниз. Из легких, светлых частиц, получивших название ян, образовалось небо; из тяжелых, темных частиц, названных инь, – земля. Вся природа создавалась из хаоса постепенно: вначале завершилось «формирование» неба, затем – земли и только после этого появился человек.

Союзом светлого начала ян и темного начала инь порождены пять элементов (или пять стихий): Вода, Огонь, Дерево, Металл, Земля, от которых и происходит все во Вселенной. Связь между этими элементами может быть либо положительной, либо отрицательной в соответствии со следующей формулой: Вода порождает Дерево, но уничтожает Огонь; Огонь порождает Землю, но уничтожает Металл; Металл порождает Воду, но уничтожает Дерево; Дерево порождает Огонь, но уничтожает Землю; Земля порождает Металл, но уничтожает Воду.

Все вещи произошли от взаимосвязи инь и ян. Взаимодействие инь-ян порождает и доброе, и злое в природе и в жизни. Не надо рассуждать о том, что лучше, что хуже – свет или тьма, покой или движение, – и то и другое необходимо, одно без другого немыслимо, одно переходит в другое, поэтому может быть и плохим, и хорошим – в зависимости от времени и ситуации.

Графически эти космические силы изображались как две неотделимые половины – черная (инь) и белая (ян), изогнутые таким образом, что одна готова перейти в другую. Белая точка на черной половине и черная точка на белой половине олицетворяют неизбежное взаимопроникновение противоборствующих сил. А вместе обе космические силы образуют дао – всеобщий закон Вселенной.

Бесконечное разнообразие природы и вся ее жизнь, чуждая монотонности, обусловливаются борьбой между ян и инь, которая проявляется в смене тепла и холода, света и темноты. Цикл этой «борьбы» соответствовал календарному году. Начальный пункт этого периода – день зимнего солнцестояния (22 или 23 декабря) – апогей могущества инь. Этот день считался самым важным моментом годового цикла: сила ян испытывала наибольшее напряжение, когда совершалось слияние неба и земли, когда в недрах мрака зарождался свет. Это самый короткий день и самая длинная ночь в году. Напротив, день летнего солнцестояния (21 или 22 июня) – апогей могущества ян. Это самый длинный день и самая короткая ночь в году. В дни равноденствий силы борющихся сторон уравновешиваются.

Согласие между ян и инь выражалось в том, что величественное небо-отец творило добро земле-матери. Небо согревало землю своим теплом и оплодотворяло дождем, делая ее способной порождать живые существа и вскармливать их.

Чередование инь-ян так же неизбежно, как чередование тьмы и света, ночи и дня, зимы и лета. Инь-ян, проникая друг в друга, меняются местами. Так создается «круговорот вещей».

Считалось, что вечнозеленые деревья (ель, кипарис) содержат особенно много животворящих элементов ян, которые обеспечивают сохранение зеленой листвы и зимой. Такие деревья сажали на кладбищах и во дворах храмов предков, это должно было предохранить тела усопших от гниения и разложения, а живым приносило счастье и удачу.

Таким образом, развитие Вселенной рассматривалось как взаимодействие двух неотделимых друг от друга противоположных начал: ян – светлого животворного, положительного (мужского) начала и инь – темного, мертвого, отрицательного (женского) начала.

Понятие тянь (небо) тесно связано с понятием Шанди («верховный государь»), который в космогонических теориях то отождествлялся с небом, то представал в виде некоего безликого «повелителя миров». Шанди регулировал движение светил и жизнь растений, наблюдал за делами людей, награждал одних и наказывал других; бесплотный, он тем не менее мог выражать любовь и гнев, слышать и даже говорить. Шанди представлял собой нечто вроде духа-правителя, живущего на небе и оттуда распоряжающегося империей. С течением времени наряду с Шанди подобные обязанности в мифах и поверьях стало выполнять само Небо, как верховная и божественная сила, олицетворение разума и высшей справедливости.

Символом традиционной китайской культуры становится культ Неба и сакрализация власти правителя. Император – Сын Неба – удерживает мировой порядок, не вмешиваясь в ход событий и смотря на все четыре стороны света. Император – это глава единой большой семьи Поднебесной, и долг каждого человека – следовать этому естественному закону сопричастности, взаимообусловленности и соподчиненности поколений. Как сын подчиняется отцу, так же подданный должен подчиняться императору.

Природные явления связывались с волей Неба, и это нашло отражение в этимологии китайских слов. Одно из названий солнца и луны по-китайски – тянь-янь, что означает «небесные глаза»; радуга – тянь- гун («лук Неба»); гром – тянь-шэн («голос Неба»); звёзды – тянь-и («одеяние Неба»); гроза – тянь-ну («гнев Неба»); северное сияние – тянь-ле («разрыв Неба») и т. п.

Небо олицетворяло собой движение. Земля же, несмотря на свирепствующие порой стихийные силы (землетрясение и наводнение) остававшаяся твердой под ногами человека, олицетворяла собой покой. Она была всего лишь объектом воздействия Неба: воспринимала солнечный и лунный свет, тепло и холод, снег и дождь.

Небо-отец, управляя жизнью земли-матери, выступает в качестве активного начала; в то время как земля, существуя по небесным законам, олицетворяет пассивное начало. Взаимопроникновение этих «супругов» создало жизнь и породило земного человека.

Желтый цвет, цвет спелых плодов, символизирует землю, отдающую свои богатства людям. Эти плоды – тоже результат слияния неба и земли. Посредник между ними – дождь, грозовые ливни. Поэтому облака, грозы и молнии – символы «оплодотворения» земли небом. Красный цвет – это цвет огня, рожденного молнией, символ «брачного союза» неба и земли.

О всемогуществе Неба упоминалось во многих древних китайских канонах. В книге «Мо-цзы», где изложены взгляды школы моистов и ее основателя Мо-цзы (ок. 479–400 гг. до н.э.), говорилось:

В конфуцианской книге «Шуцзин» (VI в. до н.э.) сказано: «Только Небо осуществляет наблюдение за народом, ведает справедливостью, посылает урожай и неурожай. Без Неба погибнет народ. От милости Неба зависит его судьба».

Равномерное распределение дождливых и солнечных дней, обильные урожаи, мир и спокойствие на земле служили доказательством того, что Небо довольно земными порядками. И наоборот, засуха, наводнение, солнечное и лунное затмение, а также голод, бунты, эпидемии рассматривались как вестники «небесного гнева». Умение правильно истолковывать «настроение» Неба считалось большим искусством, которым владели немногие.

Китайцы в древности сравнивали контуры неба с поверхностью земли. Например, Млечный Путь уподобляли реке: «небесная река» (тянь-хэ), или «серебряная река» (иньхэ), или «большая река» (дачуань). Великая китайская река Хуанхэ якобы имела некую связь с «небесной рекой»: они «сливались» где-то на краю света. Считалось: если существует река Хуанхэ на земле, значит, существует река Хуанхэ и на небе.

Незримые образы земных животных также пребывали на небе. Соответственно именовались и небесные пространства: западную часть звездного неба называли областью белого тигра, северную часть – областью черепахи, восточную – областью лазоревого дракона, южную часть – областью красной птицы. Отдельные созвездия также ассоциировались с невидимыми образами животных.

Древние китайцы верили в реальное бытие небесных животных. Это означало, например, что черепахи, живущие на земле, произошли от черепахи, пребывавшей на небе. Земные тигры произошли от небесного тигра, который был порожден одной из звезд.

В древнем Китае сложилось представление о солнечном зодиаке, в соответствии с которым звездное небо разделено на 12 частей, названных именами реальных и мифических животных: мышь, корова, тигр, заяц, дракон, змея, лошадь, овца, обезьяна, курица, собака, свинья. В зависимости от положения этих двенадцати созвездий определялось положение солнца в каждый месяц.

Вслед за верховным божеством – Небом особым почитанием древних китайцев пользовались солнце и луна. Тепло, исходившее от силы ян, конденсировалось – так возник огонь. Из части огня, обладавшей «высшим качеством», образовалось солнце. Холод, исходивший от силы инь, также конденсировался и породил воду; из части воды, обладавшей «высшим качеством», образовалась луна и произошли звезды.

Каждое утро на небосводе появляется светило-солнце, вечером оно исчезает за противоположной стороной небосвода, а вместо него на небо восходит луна. Если солнце согревает и даже палит землю, то луна излучает на нее прохладу и льет тусклый свет.

На солнце, как, впрочем, и на других небесных светилах, находили себе пристанище духи. Главный из них жи-чжу (владыка солнца), или жи-шэнь (дух солнца). На «огненном колесе» солнце-дух ежедневно совершал поездку по видимому небесному своду с востока на запад. Колесницу везли шесть «безрогих драконов» (чи-лун). Появившись утром из-за горы, находящейся «на краю света», солнце все выше и выше поднималось над горизонтом, достигало высшей точки своего дневного пути, потом склонялось к западу и спускалось в подземную «темную страну», по которой двигалось всю ночь с запада на восток к месту утреннего восхода. Так видимое суточное движение солнца ассоциировалось с поездкой духа солнца.

Солнце могло попасть в «беду». Это так трактовалось затмение. Если солнце посылает на землю меньше лучей, чем обычно, это означает, что начинается «пожирание солнца» невидимым чудовищным животным («небесной собакой»). Солнце будет съедено чудовищем, если люди останутся безучастными свидетелями того, что делается на небе. Но верующие в силах отпугнуть чудовище, если сумеют устрашить его невероятным шумом. Всякий раз, как начиналось затмение солнца или луны, они выходили из своих домов и на открытом месте изо всех сил били в барабаны или стучали в металлические предметы.

Простой народ, император и его приближенные (а при дворе существовала астрономическая обсерватория) рассматривали затмение как гнев Неба. Об этом можно судить, например, по следующему императорскому эдикту, опубликованному 3 сентября 1897 г.: «Астрономическая обсерватория предупредила нас о том, что в первый день 24го года нашего правления будет полное солнечное затмение. Относясь с пониманием к этому ужасному известию, мы пытаемся найти у себя грехи, которые обратили гнев Неба на нашу землю. По сему приказываем изменить обычай празднования Нового года: отказаться от пиршеств в этот день. Все члены императорского двора, облачившись в скромные одеяния, совместно будут молиться Небу, прося его проявить милосердие».

Главное божество луны называлось «владыка луны» (юэ-чжу) или «дух луны» (юэ-шэнь). В даосской религии «владыка луны» получил наименование «старец луны» (юэ-лао). Этот «старец» выступал в роли устроителя брачных союзов: он незримой красной веревочкой связывал попарно тех мальчиков и девочек, которым суждено рано или поздно соединиться брачными узами.

Люди страшились лунного затмения, считая и его дурным предзнаменованием. Каждый год астрологи сообщали императору о датах предстоявших затмений. Император передавал полученные сведения наместникам и губернаторам провинций. Они, в свою очередь, оповещали о «знамении Неба» начальников городов и уездов.

С наступлением лунного затмения чиновники одевались в официальные халаты и принимали меры к тому, чтобы «спасти» луну. Зажигались светильники и курительные свечи, чиновники трижды совершали земные поклоны и трижды били челом о землю. Вся церемония челобития тоже повторялась трижды: в начале лунного затмения, в момент его апогея и после затмения.

Крестьяне во время затмения наблюдали за отражением лунного света в воде, били в медные тазы и барабаны, чтобы отпугнуть «прожорливое чудовище, пытающееся проглотить луну».

Солнце, луна и звезды оказывали решающее влияние на различные земные события, особенно на жизнь и смерть человека. Солнечное затмение сулило неприятности для государства и правителей (бунт, голод, смерть императора). Если луна становилась красной или блеклой, это также предвещало несчастья. Однако существовала и обратная связь: неправильное поведение мужчин могло привести к затмению солнца, а неправильное поведение женщин – к затмению луны. Звезды определяли судьбу растений и животных, покровительствовали тем или иным занятиям людей, предвещали счастье или несчастье, а также исход сражений.

Если речные воды, несмотря на предпринятые меры, сильно разливались и причиняли людям бедствия и страдания, то говорили, что духи рек не расположены к правителю страны, его следует заменить. Землетрясение также рассматривалось как выражение недовольства духов гор правителем царствующей династии.

На рубеже нашей эры существовал миф о творце Вселенной Паньгу, обладавшем титанической силой, он был порожден хаосом и извлечен оттуда силами ян и инь.

Паньгу изображали по-разному. Чаще всего его рисовали в виде человека небольшого роста, одетого в медвежью шкуру. На голове его торчали два рога. В одной руке он держал молот, в другой – долото. С помощью этих инструментов Паньгу 18 тысяч лет титанически трудился: он отделил в хаосе небо от земли, создал солнце, луну и звезды. Его спутниками были священные существа – единорог, феникс, черепаха и дракон.

Бытовал и такой миф о Паньгу. Вначале мир напоминал огромное куриное яйцо, в котором царил хаос. В этом яйце зародился первый предок людей Паньгу с телом змеи и головой дракона. Многие годы пролежав в яйце, он из ребенка превратился во взрослого человека и обнаружил вокруг себя беспросветную тьму хаоса. Паньгу нанес сильный удар изнутри по скорлупе, яйцо треснуло и раскрылось. Все легкое и прозрачное в нем устремилось кверху и образовало небо, а все тяжелое и мутное осталось внизу и превратилось в землю. Чтобы небо и земля не соединились, Паньгу уперся головой в небо, а ногами в землю. Так он простоял миллионы лет, и за это время небо поднималось все выше и выше, а земля опускалась все ниже и ниже. Сам же Паньгу по мере удаления неба от земли вытягивался и вытягивался, пока не превратился наконец в гиганта. Когда небо достигло высочайшего предела и земля утвердилась прочно на своей основе, Паньгу опустился на колени, ожидая наступления смерти. После кончины Паньгу его голова превратилась в горы; кровь – в реки; борода – в созвездия; его тело стало землей, а дыхание – ветром и тучами; его голос стал громом; его руки и ноги стали четырьмя странами света; его зубы, кости и мозг – металлом и скалами; его кожа и волосы – травой и деревьями; его мышцы – волнистой поверхностью земли; капли пота – дождем; насекомые, которые ползали по его телу, стали человеческими существами.

Существующие версии рождения мира демонстрируют многообразие представлений древних китайцев о мироздании. Но как бы ни были различны эти представления, их объединяет общая идея о существовании трех главных сил – Неба, Земли и Человека. По-разному трактуемая, эта идея присутствует во всех древнекитайских мифах о происхождении жизни на Земле, и влияла на организацию образа жизни. Симметричность расположения небесных и земных областей, сопряжение тела Паньгу с телом земли и параллелизм их частей, а также принцип организации «социального тела», каждая часть которого имеет конкретное функциональное предназначение, есть незыблемый закон мироздания, которому необходимо подчиняться и неотступно следовать, как внутреннему закону жизни.

Конфуцианско-даосистский тип культуры

К середине первого тысячелетия до нашей эры в результате междоусобных войн из множества царств, существовавших на территории Китая, осталось не более десяти. Из их самыми могущественными были царства Чу, Цинь, Вэй, Чжао, Хань, Ци и Ян (источники называют их как «семь сильнейших»). В период с 403 по 221 г. до н.э., который называют периодом Чжаньго, возникли предпосылки для образования огромной древнекитайской империи – от пустыни Гоби на севере до Южно-Китайского моря на юге и от Ляодунского полуострова на востоке до гор Памира на западе. Образовавшаяся к концу III в. до н.э. империя просуществовала вплоть до конца II в. н.э., а сложившийся в результате ее формирования в эпоху «Воюющих государств» (V – II вв. до н.э.) единый культурный тип во многом жизнеспособен по настоящее время. Отметим кратко ключевые моменты его становления.

Потребности земледелия способствовали возникновению астрономических знаний. В период Чжаньго в Китае получил распространение лунно-солнечный календарь. Правильность многих астрономических наблюдений подтверждена современными учеными. Китайские астрономы умели вычислять время зимнего и летнего солнцестояния, солнечных и лунных затмений. Было отмечено появление кометы Галлея, первое упоминание о которой датируется осенью 613 г. до н.э. В IV в. до н.э. ученым Ши Шэнем был составлен первый в мировой истории звездный каталог на 800 светил. Необходимость создания ирригационных сооружений привела к развитию практических знаний по математике и геометрии.

Особо следует отметить наиболее древние книги, которые сыграли исключительную роль в истории китайской культуры. Это «Шуцзин» («Книга истории»), «Шицзин» («Книга песен и гимнов»), «Ицзин» («Книга перемен»), «Лицзи» («Записки об обрядах»), «Чуньцю» («Летопись весны и осени»). Знание этих произведений было основой обучения и воспитания на протяжении многих веков. Первые собрания текстов составили записи о деяниях великих царей древности – устроителей мироздания и культурных героев, что нашло отражение в «Книге истории» царствованиях прежних правителей, в которой история представлена в форме мифа.

Развитие духовной культуры Китая представляет собой длительный процесс формирования мифологического сознания, религиозного мировоззрения и философских учений. Причем одно выкристаллизовывалось из другого, не противореча и не отменяя друг друга, а дополняя с разных сторон восприятия и образуя единую систему ценностей, систему вытекающих одна из другой идей, составляющих внутренний стержень китайской ментальности, проявляющей себя в социо-этико-политическом порядке, санкционированном великим Небом. На протяжении многих столетий эта идеология была единственной и представляла из себя «три учения», или «три религии», религиозно-философскую триаду (сань цзао): конфуцианство, даосизм и буддизм. В китайском языке не было отдельного слова для обозначения понятия «религия»: иероглиф цзяо переводится на русский язык и как «учение», и как «религия».

Конфуцианство

На юго-востоке современной провинции Шань-дун, среди бескрайних рисовых полей и множества курганов, где захоронено не одно поколение китайцев, расположился древний городок Цюйфу. Там в 551 г. до н.э., т.е. более 2500 лет назад, в небольшом княжестве Лу родился и жил выдающийся мыслитель древнего Китая, известный в европейской литературе под именем Конфуций. По-китайски его фамилия Кун, а имя – Цю, но чаще его зовут Кун-цзы (учитель Кун). Биография Конфуция дошла до нас в подробностях, хотя в ней трудно отделить выдумку от реальных фактов.

Конфуций родился в семье мелкого чиновника. Рано потеряв отца, он остался на попечении матери. Семилетнего мальчика отдали в школу, где он проучился десять лет с большим прилежанием, проявив совсем не детскую приверженность к ритуалу и обрядам, занявшим впоследствии такое видное место в конфуцианстве. Он охотно подражал взрослым в совершении домашних жертвоприношений в кумирнях. Как сообщают его биографы, в возрасте 19 лет Конфуций женился и был определен на должность хранителя амбаров с зерном.

Довольно долго прослужив на различных должностях у правителей нескольких княжеств и не добившись больших чинов, Конфуций оставил чиновничью карьеру и занялся проповедью своих этико-политических взглядов. Он разъезжал по удельным княжествам и давал советы их правителям, как разумнее управлять подданными. В официальной китайской литературе Конфуций изображался примерным сыном и ревнителем старинных обычаев, благоразумным и неутомимым служащим, лучшим знатоком древности. Конфуций, видимо, и сам считал себя человеком, усвоившим всю мудрость былых времен. Он стремился предстать перед глазами современников в качестве хранителя и толкователя древних традиций. Мудрец ревниво оберегал свою славу поборника и обновителя заветов старины, преданных забвению или утративших свой внутренний смысл.

Его проповеди пользовались популярностью в стране, особенно среди служилого чиновничества. Те, кто жаждал обогатиться знаниями, становились его учениками. Их, по преданию, насчитывалось три тысячи. Это были люди из различных княжеств, разных возрастов и занятий, навещавшие мудреца для назидательных бесед. Особенно близкими к Конфуцию, как сообщают источники, были 72 ученика, из которых 12 находились при нем почти безотлучно.

До 66 лет Конфуций путешествовал по Китаю, проповедуя свое учение, а затем вернулся в родной удел Лу, из которого уже не выезжал до самой смерти. Умер Конфуций в возрасте 72 лет, в 479 г. до н.э. в Цюйфу. На месте его дома был построен храм, который затем неоднократно перестраивался и расширялся. Постепенно был создан целый храмовый ансамбль, а место погребения мудреца и его учеников превращено в пантеон. Пантеон Конфуция и его учеников, занимающий более 20 гектаров, представляет собой группу зданий, разделенных квадратными дворами и насаждениями. Там много каменных и деревянных ворот с поучительными надписями такого рода: «Ворота, ведущие к святости»; «Ворота высшего совершенства»; «Ворота добродетели, равно служащей Небу и Земле» и т. д. У ворот установлены каменные статуи львов и мифических животных, охраняющих храмы от злых духов.

Главное здание храма Конфуция называется Дворец высшего совершенства (Дачандянь). Здесь, в центре зала, находится статуя Конфуция, сидящего со сложенными руками – в них дощечка для записей, с которой мудрец отправлялся на доклад к правителю. На пьедестале имеется надпись следующего содержания: «Самый святой, одаренный даром предвидения мудрец Конфуций – место успокоения его духа». Справа и слева от статуи размещены скульптурные изображения наиболее известных учеников и последователей Конфуция. На переднем плане стоят жертвенные столы с курительницами и подсвечниками. Рядом с храмом и усыпальницей был построен дом для потомков Конфуция, в котором столетиями жили в довольстве и благополучии многие поколения его родственников. Главы рода Кун были феодальными правителями местной округи.

В 555 г. был издан императорский указ о возведении в каждом городе храма в честь Конфуция и о регулярных жертвоприношениях в этих храмах. Вначале на главном алтаре таких храмов стояли поминальные таблички с именем Конфуция. Затем таблички были заменены скульптурами. На воротах храмов висела надпись: «Учитель и пример для десяти тысяч поколений, равный Небу и Земле». В городских храмах Конфуция совершали обязательные поклонения и жертвоприношения претенденты на получение ученых степеней и чиновничьих должностей.

Конфуций жил в смутное и сложное время, когда Китай потрясали внутренние распри и войны. Династия Чжоу, основанная в XII в. до н.э., переживала период междоусобиц. Китай оказался разделенным на многочисленные княжества, которые лишь номинально объединялись центральной властью правителя династии. Убежденный, что владетельные князья забыли высокие принципы, которыми руководствовались древние правители, Конфуций поставил себе целью воскресить эти принципы. Конфуций считал себя хранителем и толкователем мудрости древних мифических правителей Яо, Шуня и Юя. О себе он говорил: «Я толкую, но не создаю. Я верю в древность и люблю ее». И еще: «Учение мое не что иное, как учение, которое преподали и оставили нам древние; к учению этому я ничего не прибавляю, ничего от него не отнимаю, но передаю его в первоначальной чистоте. Учение это неизменно – само Небо создатель его. Я сам уподобляюсь только земледельцу, который бросает зерно в землю и поливает ее, но который сам по себе не имеет силы заставить посеянное зерно пустить ростки и принять формы растений иного рода».

Но каждый человек может и должен быть требовательным к себе, то есть соблюдать установленные издревле правила и каноны. Лишь тогда общество исцелится от недуга. Эта, казалась бы, простая в теории мысль, но трудно осуществимая увещеваниями на практике, легла в основу конфуцианской этико-социальной религиозной программы, задавшей вектор культурно-исторического развития Китая.

Конфуций не оставил письменного изложения своего учения, но его учениками были записаны его высказывания, которые и составили книгу «Лунь-юй» («Суждения и беседы»). Высказывания обычно начинаются словами: «Учитель сказал…». Высоко оценив века минувшие, Конфуций на основе противопоставления смутному веку составил идеал совершенного человека, «цзюнь-цзы», и дал образец благородного мужа в противовес «низкому человеку», «сяо жень». Первый следует долгу и закону, второй думает, как бы получше устроиться и получить выгоду. Первый требователен к себе, второй – к людям. О первом нельзя судить по мелочам, и ему можно доверить большие дела; второму же нельзя доверить большие дела, и о нем можно судить по мелочам. Первый живет в согласии с людьми, но не следует за ними, второй же следует за другими, но не живет с ними в согласии. Первому легко услужить, но трудно доставить радость, ибо он радуется лишь должному; второму трудно услужить, но легко доставить радость. Первый идет на смерть ради человеколюбия и должного, второй кончает жизнь самоубийством в канаве. «Благородный муж» боится трех вещей: он боится веления Неба, великих людей и слов совершенно мудрых. Низкий человек не знает веления неба и не боится его; презирает высоких людей, занимающих высокое положение; оставляет без внимания слова мудрого человека».

Конфуцианство стало официальной идеологией династии Хань (III в. до н.э. – III в. н.э.), чиновники которого отбирались по принципу безупречного знания мудрости учителя. В эпоху Хань был составлен подробный свод строго фиксированных и обязательных для всех правил поведения, правил внешней устойчивости и церемониала – трактат Ли-цзы, сжатое, суммарное изложение конфуцианских норм, имевших обязательную силу на протяжении двух с лишним тысяч лет. Все норы следовало знать и применять на практике, причем, чем более высокое положение в обществе занимал человек, тем более тщательнее он должен был следовать им. Конфуций сформулировал основной принцип социального порядка, который должен быть в Поднебесной: «Пусть отец будет отцом, сын – сыном, государь – государем, чиновник – чиновником». В мире все должно иметь свои места и делать все, что соответствует делать согласно своему положению. Идея примирения пронизывает все учение Конфуция: сын подчиняется отцу, жена – мужу, нижестоящий чиновник – вышестоящему, а все вместе – правителю. Эта идея нашла свое отражение в понятии «преданность» (чжун).

Итак, по этико-политическому религиозно освященному учению Конфуция, общество делилось на «благородных мужей» (цзюньцзы), обладающих высокими морально этическими качествами, и «ничтожных людей» (сяожэнь), управляемых этой элитой.

Духовную основу всех качеств «благородного мужа» составляет учение о «великой морали» (да дэ), которая имеет «небесное происхождение». Небо в состоянии наградить человека совершенными качествами, которые и воплощены в «благородном муже» – он стоит на страже «небесного веления», чтобы его не могли нарушить остальные люди, не наделенные этими качествами. «Благородный муж» обладал «пятью добродетелями»: человеколюбием (жэнь), долгом (и), нормами поведения (ли), знанием (чжи), верностью (синь) и, кроме того, сыновней почтительностью (сяо). Русский перевод формулировок «пяти добродетелей» крайне условен: каждая из этих категорий конфуцианской этики имеет слишком емкое содержание, чтобы его можно было выразить одним русским словом.

Одна из важнейших заповедей в учении Конфуция – сыновнее благочестие (сяо), т. с. любовь сына к своим родителям, и прежде всего к отцу. Дети обязаны не только исполнять волю родителей и верно служить им, они должны любить их всем сердцем, должны быть преданы им всем своим существом.

Если человек не любит родителей, если не признает своих сыновних обязанностей, он – существо ненормальное. Не любить и не почитать родителей – это все равно, что сознательно сократить или погубить свою жизнь.

В Китае в разные времена издавались на эту тему книги; вот цитаты из них: «Всем добродетелям угрожает опасность, когда сыновнее благочестие поколеблено»; «Недостоин имени сына тот, кто любит другого человека более, нежели своего отца»; «Когда сын спасает жизнь отца, теряя свою собственную, – это самая счастливая смерть»; «Любовь подданных к государю равносильна любви последнего к своим родителям»; «Всякий злодей начал с того, что стал дурным сыном» и т. д.

Принцип сыновнего благочестия распространялся не только на взаимоотношения между отцом и детьми, но и на общество в целом: на отношения между императором и министрами: между местным чиновником, которого называли «отцом и матерью» его подопечных, и населением данного района. (Иерархическое соподчинение наиболее точно выражено такой формулой: «Правитель должен быть правителем, подданный – подданным, отец – отцом, сын – сыном».)

Конфуцианцы учили: «Человек по своей природе склонен к добру»; «Люди рождаются с добрыми наклонностями и по природе своей одинаковы; различаются же они только вследствие своих привычек – если не учить человека, то его добрая природа извратится».

Даосизм

Творцом даосизма считается Лао-цзы, живший в конце VIII – в начале VII в. до н.э. Его жизнь окутана многочисленными легендами. В исторических записках Сыма Цяня (II в. до н.э.) есть его краткая биография. Старый мудрец, как утверждает легенда, прожил 200 лет. Он якобы служил архивариусом при чжоуском дворе и встречался с Конфуцием. Учение его изложено в трактате «Дао дэ цзин», название которого можно перевести как «Книга пути и добродетели».

Главная категория философского даосизма – дао (путь, закон) – понимается как всеобщий закон природы, как первопричина всего сущего, как источник всех явлений, «делатель вещей». Все существующее произошло от дао, чтобы затем, совершив круговорот, снова в него вернуться. Дао не только первопричина, но и конечная цель и завершение бытия. Дао недоступно восприятию: то, что можно услышать, увидеть, ощутить, понять, – это не есть дао. Никто не создал дао, но все происходит от него и к нему возвращается. Однако все, что порождает дао, проявляется через дэ (добродетель, доблесть), поэтому если дао – это всеобщая сущность мира, то дэ – ее проявление в действительности. Задача человека – познать дао, то есть встать на путь естественности, следовать ему, ибо «человек следует Земле, Земля следует Небу, Небо следует дао, а дао следует естественности». Отшельники-даосы во все времена уединялись на лоно природы и стремились слиться с нею для постижения дао. Дао как всеобъемлющее заполняет собою все пространство, оно стоит надо всем и царит во всем. Оно соединяет человека и мир. Слушающий дао не имеет привычки слушать лишь одну сторону вещи, у него объемное, фиксирующее малейшие изменения, а не линейное, восприятие. Вещь временна, но процесс ее изменений постоянен, поэтому акцент в даосизме не только на том, что есть, на явленном, эксплицитном, но и на не явленном, сокрытом, на том, что пребывает в покое но порождает изменения и жизнь. «Явленное дао не есть постоянное дао, тот, кто свободен от страстей, видит чудесную тайну дао, а кто имеет страсти, видит его только в конечной форме. Безымянное и обладающее именем – одного и того же происхождения, но с разными названиями. Вместе они называются глубочайшими. Переход от одного глубочайшего к другому – дверь ко всему чудесному» («Дао дэ цзин»).

Итак, дао – основа всего сущего, источник всех вещей и явлений, «делатель вещей», «ответственный» за их переход из неявленного в явленное и обратно; медиатор, пребывающий между явленным и неявленным и обеспечивающий их единство; «искусство», овладение которым делает мудреца равным дао.

Индивидуальная форма проявление дао – дэ, «доблесть» – качество, в равной мере присущее природным явлениям и мудрецу; дэ – проявление изначальной жизненной силы дао в вещах и явлениях, в мудреце – внутренняя сила; мастерство в дао-искусстве. В ней раскрывается нравственное совершенство личности, достигшей абсолютной гармонии с окружающим миром. Развитие даосистской мысли было осуществлено в книге «Чжуан-цзы» другого классика даосизма Чжуан Чжоу. – Мир непознаваем обычным наблюдением, поскольку подвержен процессу бесконечных изменений, но в своей невидимой основе он покоен и доступен проницанию. Главное условие – не нарушить путь, не придти в противоречие с мировым ритмом, встроиться в мир, вслушаться в него.